ОТЪЕЗД

Через несколько дней после сбора телохранителей по поводу визита Каддафи я заявил капитану Сала, тому, который меня так обидел в начале моего пребывания в Триполи, что моя работа закончена, что я в Ливию приехал на год, а остался на целых три, и что настало время вернуться с семьей домой, в Белград.

Он посмотрел на меня так. как будто я влетел в его канцелярию с Марса прямо через потолок.

— Что Вы сказали? - спросил он меня, склонив голову, пронзив меня своими черными как уголь глазами.

— Я решил! Возвращаюсь домой, в Белград. Вылетаю первым самолетом в Югославию, - ответил я резким голосом.

— Этого не может быть, - почти крикнул он. - Вы нужны здесь, Вас ждет еще много работы и...

Я внезапно поднял руку и прервал его на полуслове. Он разинул рот. Его никто не смел прерывать, а тем более возражать ему. Если бы посмел, он. вероятно, ударил бы меня, как он, я в этом убежден, поступал со своими подчиненными.

— Я здесь не останусь ни одного дня. Поняли ли вы это? Вам ясно?

Он понемногу успокоился, сел за стол, еще раз прострелил меня своим надменным, дерзким взглядом.

— Хорошо, посмотрим. Только прежде чем я вас отпущу, вы должны просто показать нашим людям все, что знаете. Они это заснимут, и если это им понравится, вы можете начать собираться в дорогу, — он постарался найти какой-то компромисс, но это больше походило на шантаж.

Мне не приходило в голову, что в настоящий момент преимущество было на его стороне. То есть мой паспорт, а также паспорта моей супруги и дочери лежали в его сейфе тут, в канцелярии. Я только махнул рукой и вышел. Он крикнул что-то на арабском языке мне вслед, но я на это не обратил внимания. Я не остался бы даже если бы он попросил меня на чистом сербском языке.

Должен признаться, что я взбесился. Я научил ливийских военнослужащих всему, что было нужно, а сейчас один капитан, может быть, по чьему-то распоряжению так обращается со мной, шантажирует...

Дома я успокоился настолько, что смог позвонить полковнику Сади и объяснить, что произошло.

— Вы должны понять меня, вы мой друг. Я больше не могу. Я приехал на год. а остался на три года. Я утомлен. Я истосковался по Белграду, по товарищам. Мне хочется увидеться с моими учениками. Я действительно больше не могу...

—Подожди, я приеду, — коротко сказал полковник Сади.

Он добрался очень быстро. Войти отказался. Был бледен и в ярости. Обычно он был очень сдержанным и всегда улыбался. Полковник был в штатском и приехал на своей машине. Как только я сел в машину, он нажал на педаль и машина помчалась на полной скорости.

Мы быстро доехали до контрольно-пропускного пункта военного лагеря.

Часовой остановил нас с оружием наготове, но, узнав полковника, побледнел и приветствовал его, одновременно поднимая шлагбаум. Машина промчалась, поднимая облако пыли. Все-таки мне удалось увидеть, как часовой кричит что-то в трубку, показывая рукой на меня. До здания, в котором была расположена канцелярия капитана Сала, было приблизительно восемьсот метров. Хорошо было видно, как солдаты выбегают из здания и становятся в шеренгу. За ними выбежал и капитан Сала, одергивая гимнастерку и поправляя фуражку. Полковник коротко приветствовал их и вошел в здание. Мне удалось уловить несколько улыбок и кивков головой солдат из шеренги - моих первых учеников, пока я спешил за полковником и капитаном, который настойчиво старался вступить в разговор со старшим по званию офицером, чтобы привести его в хорошее настроение, но ему это не удавалось. Как только мы уселись в канцелярии, капитан Сала отослал дежурного офицера принести паспорта. Через две минуты паспорта лежали на ладони моего друга полковника Имгаде Шериф Сади.

Полковник встал, кивнул головой и пошел к выходу. В дверях я бросил беглый взгляд на капитана Сала. Его смуглое лицо приобрело оливковый цвет. Он дрожал от бессильной злобы. Я слегка усмехнулся и навсегда захлопнул двери его канцелярии. На входе в здание еще стояли выстроенные в шеренгу солдаты и младшие офицеры. Мне стало жалко, что у меня нет времени поздороваться с ними, сказать им доброе слово на прощание. Проходя мимо, я им только махнул рукой, прежде чем уселся на сиденье возле все еще сердитого полковника Сади.

Таким образом, мое пребывание в Ливии и в Триполи закончилось необыкновенным способом - без прощания, товарищеского ужина, планируемого мною, без обмена адресами... Я еле дождался рассвета и с женой и ребенком помчался в аэропорт.

Теперь, после стольких лет, я забыл и капитана Сала, и его мелкие пакости.

Осталось только воспоминание о полковнике Сади, майоре Шабани и о еще десятке офицеров, с которыми я подружился, с которыми я делил хлеб и соль. Осталось воспоминание о моих учениках, о днях и ночах, проведенных на морском берегу, о ночах в пустыне, в ангаре или на полигоне, на которых я их «изматывал», стараясь сделать из них телохранителей, которых каждый пожелал бы иметь возле себя, за своей спиной.

Долго по возвращении домой я анализировал свое пребывание в Ливии: все ли я сделал профессионально?

Кажется, что да. Как мне иначе объяснить тот факт, что когда полковник Сади приезжает в Белград, всегда дает знать о себе, передавая приветы от людей, с которыми я работал.

Поэтому, заканчивая свой рассказ о пребывании в Ливии и Триполи, могу сказать, что я самым лучшим образом выполнил еще одно задание.